Мастера слова часто говорят "звенящая тишина". Астеральт смеялся  над таким эпитетом, пока сейчас не замолкли шаги уходящих и звуковая тишь не ударила по ушам пустотой. Первый Герцог стоял недвижим в окружении мутнеющего воздуха. Только пульсирующие в такт бешеной крови зрачки выдавали, что Астеральт не ушел в оцепенение.
Он не успел ответить. Что-то сдержало его, словно закрывая рот и не давая вывалиться ядовитым словам на собеседника. Теперь же эта преграда страннейшим образом пала от собственного бессилия.
Очередная пляска на грани. Столкновение лицом к лицу, безумное веселье, обещающее в один момент закончится крахом. Полные  порока, маленькие, но сильные дьяволята дергают за рычаги и стропы ярости, играя на колоколах гнева и безрассудства набаты. Искусные звонари!
От тела исходила едва заметная вибрация, выдававшая чрезмерное напряжение демона. Он сдерживался. Он негодовал. Он ни о чем не думал и вновь позволял себе целиком окунуться в свои страсти. Завернувшись во внутренние свои бури, Астеральт взглядом искал хоть что-то, что могло было бы принять на себя часть его сумасшествия. Не поделиться, но ударить, выплеснуть заряд, выплюнуть, как пулю злобу.
Астеральт развернул внутри себя огненное жерло, в него,, как с обрыва летело всё.
Шорох за спиной резанул, будто по оголенным нервам. Медленный поворот, чтобы упереться рычащим взором в Посланника. Быть постоянно подле, следуя крылатой тенью за Герцогом - и привилегия и сильнейшая кара. Ибо испытывать на себе приходиться не только положительное расположение.
Ощутил ли Мельхом, как в него метнулись дротики холодного, разбавленного лавой негодования? Сейчас было не важно, кто и что скажет, любой автоматически клеймился "враг".Губы слились в тонкую линию высокомерия.
Этот мальчишка просто не вовремя оказался рядом. Хотя, возможно, Мельхом спас слишком многое и многих тем, что посмел рискнуть и на этот раз выдержать гнев своего господина.
- Заткнись!
Не то гаркнуло не то рявкнуло чудовище. Темные волосы с серебристыми прядями, будто наэлектризованные поднимались вверх, создавая вокруг головы Астеральта темный ореол. В таком бешенстве он бывал редко. Позволить себе обратиться к Посланнику так фамильярно, так унизительно! Звонче любой пощечины, сильнее любого клинка ударяло это слово, как печатью закрепленное гневеюще сведенными бровями.

Астеральт вытянулся, и выглядело это так, будто Первый Герцог внезапно вырос и стал выше. Осанка приобрела отчетливое очертание, словно нарисованная острым грифелем. От произнесенного своего имени, что буквально вылетело с губ Мельхома, Астеральт вздрогнул. Посланник прежде при таких обстоятельствах никогда не называл его по имени. Если напрячь память, то может вспомниться пара раз, когда Мельхом вот так называл Астеральта его именем.  Отчего-то это оказалось страшно больно, но и успокаивающе...
Не подчиниться практически невозможно. И  против ломающейся воли демон отпускал свою фурию, что душила его. Но взамен этого он получил иное сковывающее чувство, словно его окутало множество нитей, мешающих самостоятельно двигаться. И кто-то держал эти путы на другом конце. Любое животное будет рваться на волю, едва почувствует подобную угрозу свободе. И Астеральт, хотя и знал причину всего происходящего, отчаянно вырывался из-под действия этой магии.
Никто не смеет безнаказанно ему что-то приказывать, указывать и направлять! Он собирается стать сосредоточением мира, и внимать чужим приказаниям не может в принципе! Оттолкнуть, отторгнуть все из вне - первая реакция на приказ Мельхома. Но отчего же так сильны чары Чернокрылого сейчас. Как с песка волной смываются все узоры, оставляя после себя лишь след, вырисованный водой...
Последним рывком, крайней попыткой показать свое превосходство вылилось в физический жест рукой, .  Первый Герцог оттолкнул Мельхома в плечо, отодвигая таким образом его со своего пути.
- Не смей больше....
Шепот, но в нем не было того шороха проклятья, которое демон хотел вложить в эту фразу. Он не мог уже ни ненавидеть, ни элементарно злиться.

Отредактировано Кристоф (2009-08-11 18:13:23)

Простить? Он в самом деле просит о прощении за будущие свои деяния? Астеральт усмехнулся абсурдности всей ситуации. Да, когда гнев отступил, мозг странным образом очистился от пелены и теперь Первый Герцог понимал четко, что стоит обдумать все слова Князя, подобрать верную линию поведения...
Мельхом. Когда Астеральт позволил Посланнику соединить их сетью, - маги Чернокрылых оказалась не такой уж слабой и бесполезной, как думалось - не думал он, что так эффективно будет она работать? Всегда ли подобное происходит со звеньями этой цепи? Или тут дело непосредственно в самих участниках данного союза?
Демон остановился, услышав шуршание голоса Посланника переплетённое с еле слышным трепетом его крыльев. Насколько быстро работают мысли Посланника, что он успевает выдавать точные и лаконичные фразы, вжимая в них обширный смыл и четкие образы? Есть ли у Мельхома чувства, или он просто биологический аналог цифровой машине? Есть... Астеральт видел их, а после прикрепления сетью, теперь и чувствует порой.
Мне нравится, когда ты его произносишь другим голосом.
Нет, он не признается.
- Предпочтительнее обращаться ко мне согласно деловому этикету.
Ты ведь произнесешь его снова... позже.
Шаг в продолжении пути, но слишком медленный, как бы ленивый. Без сопровождения шагов рядом дорога до кабинета будет слишком долгой.
- Я просмотрел отчет за прошлый месяц. Есть замечания.
Первый Герцог удалялся, ожидая, что Посланник и в этот раз все поймет верно. Они стали лучше понимать друг друга, с тех пор, как сеть связала их. Возможно, это не такая уж и плохая идея.

Тяжелые двери распахнулись. В своих апартаментах Астеральт чувствовал относительную безопасность, чувство сродни уюту. Здесь стены были пропитаны магическими заклинаниями, что позволяло скрывать слова, произнесенные в этих помещениях, от нежелательных и любопытных ушей. За всю дорогу в кабинеты Первый Герцог не обернулся, чтобы посмотреть на Мельхома. Конечно, дело было вовсе не в отчете. Банальный предлог, который должен был служить ширмой для случайных свидетелей в том зале. А свидетели были наверняка. Демон привык, что каждый их шаг прослеживается кем-то, замечается, становится достоянием двора. Они многое уже пережили, и порой, Герцог удивлялся тому, что не смотря на все интриги, Посланник и Астеральт все еще умеют доверять друг другу. Как ни странно это звучит. Хотя... Все понятно и без домыслов им двоим. Поскольку обладают поровну тем, чего не достичь другим.
-У Чернокрылых сильная магия...
Немного тише, чем хотелось произнес Астеральт.
Недавно натянутая между ними связь все еще удивляла Астеральта. Он помнил тот момент так, будто это произошло минуту назад, в тех же красках, с теми тенями по лицам, с всплесками чужеродных эмоций. Мельхом в ту ночь буквально спас Герцога,словно бросив в угасающий костер углей. Теперь сеть поддерживала, помогала лучше понять, глубже почувствовать. Но вместе со всеми этими преимуществами торжествовал один сильнейший недостаток: Астеральт знал, что контролировать может не только он, но и его.
- Придворные не почувствуют этого. Такой уровень лежит вне нашего понимания. Но Ваш клан... Они все знают.
Снова лишь вежливость и учтивость. Таковы они, что позволяют себе переходить на сближение только в крайних случаях, когда мысли настолько спутаны, что о субординации речи идти не может.
Репутация. То, что видят другие, то, что они должны видеть и знать - слишком важно для второго человека в Империи. Допустить, чтобы знали о настоящем положении дел, было вне правил. Мельхом тоже должен был это понимать.

Астеральт слушал Мельхома понимая, что ничего нового в этой речи нет. Он и без того уже давно все сказанное знал. У Герцога больше власти в любом случае. Да, так, но сама мысль о том, что кто-то хоть как-то будет влиять и на него... Подчинение клана. Астеральт и без того занимает достаточно высокое положение, чтобы подчинить себе всю Империю... Не скрывать связь. Такое трудно скрыть от тех глаз, что постоянно что-то выискивают. Но самое главное, что никак не мог понять Посланник, это тот страх, что гнилил нутро Астеральта: теперь у него есть слабое место, тот, кто связан с ним.
Астералтьт не жалел о содеянном тогда. Он редко сожалел о своих поступках, а если сомнения в верности и закрадывались в его черную душу, то он никогда в них не признавался. Нет, он не желает менять положение дел, он просто позволять тревоге быть. Герцог стоял и смотрел в окно, выискивая в катящемся в закат светиле ответы на все свои раздумья. Пора бы уже избавиться от этой привычки, но она засела слишком глубоко, чтобы безболезненно вытащить ее из своего сознания. Молчать и смотреть. В этот момент быть непохожим на себя обычного, быть спокойным, отдать предночному ветру все свои чувства и оставить лишь безмятежность, как пелену, укрывшую бури. Наверное, можно было бы сказать, что сейчас Астеральту было все равно по отношению ко всему окружающему. Он прятался в этом взгляде, скользящем по равнинам и лесам, смыкающимся у горизонта.
Обернулся. Мельхом прикасался к своему украшению - символу нынешнего особого положения. Астеральт ценил символы. Он и сам любил внешние сигналы,  что-то, что могло выделить из общего числа демонов, показать принадлежность к чему-то. Так же он любил наделять своих подчиненных метками, которые кричали окружающим, что они отныне собственность Первого Герцога. У Чернокрылых, свободолюбивых Чернокрылых, все было по-своему. Они и символы себе придумывали сами и поклонялись какой-то особенной религии, кою Астеральт не понимал в принципе. Но символы у них были красивые. Этот род, и без того славившийся достаточной внешней привлекательностью, всячески украшал себя, вводя в обиход красивые украшения. Эта серьга была к лицу Мельхому, подчеркивала его изящество, красоту, силу и таинственность.
Он был предназначен именно для этой серьги. Иная не подошла бы ему, заставляя блекнуть.
И в этот момент, вместе с этой мыслью пришло и понимание, что изначально всё было предрешено. Они должны были связаться, это безысходно.
- Мое доминирующее положение не ставится под сомнение. Власть я возьму, даже, если будут какие-то преграды. И Вы всё верно говорите, Посланник.
Но как же ты не понимаешь?...
Астеральт прикрыл глаза, словно устал.
- А что для меня благо? Это решаете Вы?
Сеть не клетка. Она не цепь, на которой держат на привязи. Это сложная структура, как второй слух, как новый слой кожи. Через него ты можешь слышать и чувствовать того, кто способен говорить только на вашем языке. И ты услышишь его, где бы ни был.

Усмешка. На каждое слово все больше Астеральт улыбался, но не улыбкой радости и приятия, а кривым изгибом губ, в котором было заковано и пренебрежение и сомнение и высокомерная самонадеянность. Желание тела...  Будь проклято стремление плоти идти наперекор ударам духа! Это тело повинно в том, что приходится совершать поступки совершенно ненужные, несущие с собой только разочарования и ощущения пустоты. Это зов тела нашептывает нам раскрыть объятья перед кем-то, не думая о последствиях.
Сеть - это помощь.
А вот это было сказано зря. Неужели Посланник после стольких лет, проведенных бок о бок, не смог уяснить одной простой вещи: помощь в адрес господина, означает для него признак слабости. Итак, список все пополнялся, нанося каждым пунктом новые раны по самолюбию Первого Герцога. Каждая его привязанность, будь то кровные узы, непонятное безудержное влечение, магический обряд или просто желание быть рядом с кем-то, оно неизменно заканчивалось опасностью быть открытым для удара. От этого напряжение, которое и без того было велико, становилось невыносимым, заставляло звенеть благородную кровь в ушах.
Фраза Мельхома, как пощечина - верх оскорбления. Но Астеральт лишь сверкнул алым маревом в глазах, собирая остатки своей ярости по дну сердца.
- Вы сказали, что для представителей Вашего клана сеть сковывающий фактор. В чем именно?
Он медленно прошелся по комнате, стараясь при этом не покидать зоны видимости Мельхома.
Не подходи ко мне слишком близко. То заклинание все еще действует. Я помню каждое слово. Мне снова странно...
На самом деле последнее слово было "страшно", но мозг потерял его его и не дал мыслям произнести.

- Да Вы и впрямь буквально скованы этой сеть. Вас не тяготит подобная связь?
Он впервые спросил об этом с того момента, как магия начала действовать. Собственно, он вообще впервые поинтересовался у кого-то, испытывает тот дискомфорт или нет. И сказано это было не для того, чтобы насладиться собственной властью над Мельхомом. Да, Астеральт знал значение слова "забота", он испытывал его по отношению к близким. А после того, как десятки лет проскользили мимо Первого Герцога и Чернокрылого Посланника, вполне можно было называть Мельхома особо приближенным. Его покорность, его добровольная покорность, была приятна, чем любое исполнение приказа. Заставить  всегда проще, чем получить подношение, сделанное по велению изнутри. Это высшая точка подчинения, когда личность осознает свой выбор и совершает его по своей воле.
К чему Герцог начал этот разговор? Он хотел предупредить Мельхома, чтобы тот не смел больше приказывать ему, сказать, что Астеральт не намерен кому бы то ни было подчиняться, даже ради собственного блага... Но все это было благополучно забыто, как только речь вообще зашла о сети. Само это явление было для Астеральта очень необычным. Оно дарило странные чувства, которые словно прятались в темноте, и теперь вылезают медленно, цепляя одно за другим, как бусины, нанизанные на тонкую прочную нить. Астеральт не желал разбираться в себе, не хотел копаться в мотивах своего поведения. Это было чревато тем, что обнаружатся изъяны и сбои, коих в Первом Герцоге было немало. Но он предпочитал сверкать величием и недосягаемостью, чем обнажать себя.
Мельхом стоит недвижим и тих, как обычно. Астеральт зашел ему за спину. Неудобное положение, дающее ощущение неловкости тому, кто стоит впереди. Заставляет нервничать, практически принуждает повернуться. Демон ждал, когда Мельхом развернется, чтобы встретиться взглядом с господином.
Посмотри мне в глаза. Я задам тебе вопрос, который наиболее важен сейчас.

Вплести легкую улыбку в суровое лицо и избежать контакта вновь - было бы неплохим вариантом. Но Астеральт не мог прибегнуть к этому спасительному жесту. Глаза в глаза, как магнитом, как скованные цепью.
Все, что ты, Чернокрылый сделал тогда. Все, что ты сказал той ночью - это все дало тебе власть. Не понимал я, как чужое чувство может диктовать свою волю. Ты показал мне это....
Но такая демонстрация несла в себе лишь угрозу и желание спрятаться. Вот в чем странность: Астеральт не хотел уничтожить то, что приносило ему дискомфорт. Он мог бы убить Мельхома и покончить со своим непониманием ситуации, но рука больше не поднималась на Посланника с тех самых пор, как он сломал юному демону крыло. В тот раз потеря была слишком близка и отчетливо ощутима. Вместо этого, Первый Герцог готов был отступить в сторону и просто не встречаться с препятствием, чем разрушить его. В этом и заключалась основная опасность - что-то изменилось внутри демона.
- Тогда зачем Вам все это? Зачем ты набросил на нас сеть?
Шепотом. Перейти на "ты", словно провести красной линией под  всем сказанным выше - "теперь только для нас двоих".
Расскажи мне, почему я пошел на это?  Это оружие. Ты говорил, им нельзя убить. Но оно медленно точит меня, как камень воду.Почему не сопротивляюсь сейчас?
В алых зрачках словно водоворот, кружились всплески, переплетались эмоции. Подозрение, недоверие, интерес, признание...

В мировоззрении Астеральта есть вещи, не нуждающиеся в доказательствах. Они есть, они очевидны и этого уже достаточно. Так, например, он не считал нужным доказывать свою силу, которая столпом возвышалась над остальным величием.  Чем-то априори постоянным и засевшм  глубоко в жизни Первого Герцога была и верность Мельхома. Недоверие и мелкие подозрения - не в счет. Они, как черная крошка в белом граните - часть сущности, придающая камню блеск и ценность. Именно благодаря этим малостям, которые всегда настороже, сжимают наготове оружие, порода и является настолько крепкой. Никому не доверять абсолютно, даже самому себе. Принимать, верить, содействовать, иногда прислушиваться и поступать согласно чужой логике. Но никогда не доверяться, не раскрываться полностью.
Астеральт   - скопище эмоций. Он щедрым жестом властной руки дает волю своим страстям, не сдерживаясь. Но никто и никогда не  видел его истинных чувств. Чего уж  там?! Признаться самому себе в страхе или привязанности подобно желанию раздавить пальцами алмаз в пыль.
А сеть... Она, минуя все установки, блоки, разрывая в ничтожные клочья оковы и замки, действовала на ином уровне. На истинном, не принимая подлог, не терпя масок. Пугающе непривычно. И  спасало лишь то, что эта магия казалась Астеральту превосходно сильной. А всем известно, что только силе поклоняется Первый Герцог.
Ресницы вздрогнули, вторя скачку напряжения Мельхома.
Ты смелый. Ты признаешься.
Но Посланник не выдержал испытания - взгляда или того, что рвалось внутри его самого? - и отвернулся.
- Я верю Вам. И доверяю настолько, насколько это возможно с моей стороны.
Голос звучал уверенно и громко: они снова говорили о деле.
- Для Вашего рода сеть значит очень много. Насколько мне известно, так Чернокрылые заключают браки.
И была радость, что сеть Мельхома не досталась шлюхе с антрацитовыми крыльями. Нет среди этого клана того, кто был бы достоин связи с Мельхомом.
Демон сделал шаг ближе к Посланнику. Властная ладонь легла на плечо Мельхома. Прослеживая пальцами под одеждой, -  что как вторая кожа облегала тело, - рельеф мышц и переплетение костей, рука двинулась к стройной шее, а затем медленно вверх по ней до мочки уха. Ощущение от прикосновения, уверенного, но почти неосязаемого, вплеталось в петли отпечатков пальцев. Астеральт коснулся когтем серьги Мельхома, поглаживая ее, заставляя граненные камни играть светом.
- Почему с того момента ты больше ни разу не повторял того заклинания?
Наклонился ближе, чтобы рассмотреть украшение-символ, а потому говорит тихо в ухо.
Легкая улыбка удовлетворения. Хорошо, что Посланник не видит.

Немного насмешливо хмыкнул, словно разгадал ход игры. Воздух из ноздрей должен был ощутимо ударить щекочущим чувством о бронзовую кожу Посланника.
Пальцы, будто нехотя расстаются с шеей, с издевательской медлительностью прекращая касание.
Их отношения, как странный танец: поклон, поворот, шаг в сторону... Но трудно определить, какое движение будет следующим. Шаг назад, и Астеральт окончательно прервал физический контакт между ними.
Необычная ледяная статуя этот Мельхом. Словно капсула из крепкого сплава, внутри которой лавой бурлят эмоции. Но ни капли не выплескивается наружу. Хотя Астеральту были известны моменты, когда Мельхом все же раскрывал свои тайники существа и показывал все свои чернокрылые бури.
Первый Герцог обошел Посланника, встав слева в паре шагов от него. Следить за реакцией, ожидать действия, пытаться предугадать поведение - милая забава Астеральта.
Мельхому в красоте мироздание не отказало. Сочетание его внешней привлекательности и довольно обширного и глубокого ума не раз играло с ним злые шутки. Иметь такое лицо с нежными правильными чертами, столь необычные по разрезу и цвету глаза, чувственные губы,  стройное и гибкое тело - практически преступление.
Ты особенный Чернокрылый...
Взгляд очерчивал профиль Посланника, перебирал черные густые ресницы, притворившись ветром целовал щеки...
- Тогда пусть оно и останется единожды произнесенным.
Никогда и ни для кого отныне не говори тех слов.
Глаза тянут невидимые нити на себя, чтобы Мельхом посмотрел на своего господина и взором обсидиановых глаз поставил печать обещания под сказанным Астеральтом.
Это будет твоей лучшей присягой на верность мне.
- Ваш отчет... Думаю, с ним все в порядке. Вы можете быть свободны. Я позову Вас, как только появится необходимость.
Ты свободен. Свободен выбирать: уйти или остаться.
И были бы в руках Первого герцога ленты, он обвил бы ими Мельхома, заворачивая в кокон. Заставил бы впитаться ткань в кожу - пусть соревнуются , кто из них нежнее на ощупь, - повелел бы распахнуться черным крыльям, рассыпая по воздуху перья...